Ольга Антонова

Пока – предисловие

Удивительная актриса Ольга Антонова – из тех редчайших женщин, которых чуткие мужчины называют, не боясь тавтологии, женскими (о, сколько мы знаем наших товарок, чей облик испорчен мужеподобностью…).
Зрители пишут так: «Из глаз Ольги Антоновой всегда идет мягкий свет. За её героинь почему-то тревожно, может, потому, что абсолютно беззащитны, абсолютно по-детски доверчивы»; «Благодаря Ольге Сергеевне мы осознаем, что в нас, черт возьми, есть еще остатки хорошего, доброго, светлого!!! Не надо стесняться своей нежности, ранимости и т.д.»; «Светлая, искрящаяся, безмерно талантливая! Одна из лучших ленинградских актрис!»
Она пришла в знаменитый Театр Комедии Николая Акимова в 1965-м, сразу после диплома. Сцена предложила ей гораздо больше, нежели кинематограф, поскольку в советские фильмы весьма редко допускались эксцентрика, интеллигентность, некоторая «излишняя» богемность вида даже по отдельности, а уж в одной персоне и подавно. Антонова несла (и несет) в себе очевидную сложность, мало кто таковую рад воспринимать.
Но увидевший акварельную Илларию из телефильма «Почти смешная история» Петра Фоменко (1977) уже никогда не смог её забыть. А трагическая Наташа в «Астеническом синдроме» Киры Муратовой (1989) поразила совершенно «древнегреческой» мощью актрисы.
Новейшие времена принесли Антоновой роли императриц и горожанок, но слишком скоро на экране настала эпоха тотального упрощения, тупой жестокости и нравственной некрасоты, где Антоновой быть не может. Подмостки – Театр Комедии, «Антреприза имени Андрея Миронова», «Приют Комедианта» и другие – остаются местом приложения её таланта и труда.

- Ольга Сергеевна, мало у кого из актрис есть неофициальный сайт, а вот вам поклонники завели. Давно?

- Четыре уж года назад. После спектакля подошли две девушки – совсем дети, к удивленью моему, сказали, что открыли сайт на «Народ.ру» и дали бумажечку с электронным адресом. Я поблагодарила, но тогда Интернетом не умела пользоваться. Через год пошла на курсы – не из-за сайта, а просто из любопытства к новому, три месяца занималась, потом купила себе компьютер. Сильно облегчает жизнь. Не надо, например, в восемь утра, как прежде, идти к московскому поезду за сценарием, который еще и окажется плохим. Получаешь его по электронной почте, читаешь, негодный – нажал кнопочку, и нет никакого сценария!

- Вы начали сниматься в творчески зрелом возрасте. Не жалели о «недостаче», упущенных возможностях?

- Иногда жалею. А увижу плохой фильм, думаю: слава Богу, меня мимо пронесло. Но ведь палка о двух концах. Актеры должны работать и получать деньги, чтобы жить. Все же лучше иметь всего три настоящие роли, чем такие, как в нынешних сериалах. Там девушки – на одно лицо, как клоны. Прически, манера говорить, характеры; не думают, о чем говорят, - произносят то, что им подсказывают…

- Разве их можно обвинить?

- Можно. Представьте себе, что это не актриса, а врач, а у вас аппендицит. Ляжете на стол к врачу, которому нужно подсказывать – возьми скальпель, режь вот тут, вытащи вот то? Девочки соглашаются сниматься, не отвечая за свою работу. Стыдно же… Глупенькие, несчастные; в старости будут заливаться краской, когда внуки скажут: бабушка, это ты вот так играла?? На таких рольках не научишься; это не искусство. Это упадок культуры и трагедия страны – такие сериалы. И в кино начинают так же играть…

Спектакль "Мужчины в её жизни",

Мэрион Фруд - Нар. арт. России Ольга Антонова

- В вашем доме существовал миф кино? Ведь писатель Сергей Антонов, ваш отец, был также и сценаристом. Вам хотелось в кино?

- Нет, нет, я хотела быть журналистом. Просто попробовала в театральный – очень легко поступила, лень было менять… Я вообще ленивый человек. Но если впрягаюсь – не люблю ничего делать плохо. А так – я мечтать очень люблю (смеётся). Думаю, я была бы неплохим журналистом. Профессия уровня актерской: проникновение в новые характеры, открытия, домысливание; иногда – великая помощь… Да, вы, как и мы, под «крепостным игом» начальства, режиссуры; но в журналистике я была бы свободным человеком, как и в актерстве.

В два года

- А правда, что в театр больше ходят женщины? Зрительницы вам ценнее – или актрисе как даме нужно прежде всего восхищение мужчин?

- Иногда перед спектаклем заглядываю в зал и вижу только женщин, да каких-то двух-трех мужчин: силком под стопою жены пришел (смеется), тихо её ненавидит, спектакль ненавидит… Но переступаю черту, которая ведет в другой мир, и неважно, кто в зале. Я энергетику зала чувствую – и общаюсь с ней. И когда вижу улыбки или светящиеся глаза, мне все равно, какое это лицо – женское или мужское.

- А вы своих героинь создаете больше изнутри себя или из подсмотренного «снаружи»?

- Ну точно не прихожу на репетицию с корзинкой, из которой что-то вытаскиваю и навешиваю на себя. Я историю, написанную драматургом, начинаю через себя пропускать, и внутри как бы поселяется некий

персонаж. Который затем неожиданно сам мне что-то дарит, а черточками из замеченных и забытых мною образов удививших меня людей наполняет себя.

- Понятно. По кусочкам собирается. А как было в молодости, когда опыт невелик?

- Скажу грешные вещи. Еще была студенткой, выходила на сцену, и мне казалось, что я сто лет там. Я как бы давно-давно актриса, все умею. И грубо говоря, чему меня учат? Гениальный был педагог Борис Вольфович Зон – так ненавязчиво вел учебную программу, что вселил в нас уважение к этой профессии, и уверенность в себе. Только гораздо позднее, когда съела уже не одну ложку дегтя, очень стала в себе сомневаться. И чем больше живу, тем чаще думаю: Господи, чего полезла в актрисы? Я же совсем не актриса. Ничего не умею. С каждой новой ролью думаю: вот сейчас все увидят, что я абсолютная неактриса. Ни-че-го не умею. И чтобы прикрыть этот ужас, этот стыд, начинаешь работать, отыскивать, быть честной с собой – чтобы как-то «обмануть» других. А потом уже выходишь не ты – образ, с образа взятки гладки; а я опять вроде беру вожжи в руки и управляю этим существом.

Студентка театрального института, 1963

- А в жизни? Вы с ней всегда легко справлялись?

- Детство было, наверное, мучительное. Родители расходились, нас делили, а я жила с отцом; он давал деньги, а я вместо еды покупала какие-то мороженки, игрушки елочные, иной раз приходилось голодной засыпать или у соседей котлеты таскать., клюкву из бутыли, за что мне очень попадало… Заболела туберкулезом позвоночника, в гипсе лежала два года с половиной в санатории под Свердловском. Но зато я там многому научилась: играть в шахматы, вышивать, полюбила читать. И вот что странно – если у больных детей что-то

Фильм "Почти смешная история" Петра Фоменко, 1977

получалось, педагоги находили время и занимались с ними, не глядя на часы и не требуя платы.

В восемь-девять-десять лет уже понимала, что я абсолютно самостоятельный взрослый человек, и когда говорили «девочка», даже не оглядывалась, знала – это не ко мне обращаются. Какая я девочка? Я взрослая.
Но теперь по жизни я… крепкий человек, верный человек… Стараюсь, очень стараюсь быть хорошим человеком, может, не всегда получается. Но когда мне ночью звонят, и плачут, и жалуются, вдруг страшно завожусь и вступаю в передрягу борьбы за кого-то.
Однако много раз убеждалась: те, кто заводит, потом… исчезают куда-то. Теперь стараюсь говорить только от своего имени, за себя, и еще за тех, кто умер и за кого ручаюсь. Никому никогда в жизни не отказывала материально, но морально заступаться стало трудно. У человека должна быть сила либо несправедливость снести, либо сказать то, что он думает, самолично.

Фильм "Астенический синдром" Киры Муратовой, 1989

- Нелегко жить с такой строгой позицией…

- Ну, я живу, как живется. Стараюсь заниматься ну какими-то уединенными делами. Читать. Смотреть фильмы. Рисовать. Шить. Люблю очень за городом быть, у воды… она меня очень лечит.

- Конечно, мечтать там хорошо.

- Да. Ненавижу всякие тусовки, дни рождения, праздники – когда скопление народа, не успеваю ни с кем душевно соединиться, охватывает такая горестная тоска, что скорее убегаю домой. Там мне сладостнее.

- А вообще о возрасте думаете?

- Никогда. Наверное, я ненормальный человек: у меня ощущение, что вся жизнь – впереди, а пока даже не обучение – предисловие. Длинное такое предисловие, а самое интересное вот-вот начнется, и я с надеждой его ожидаю.

- Так это же замечательно! Сильно облегчает, полагаю, жизнь.

- Но иной раз думаю про себя: опомнись, сколько тебе лет, зачем ты на это смотришь, это покупаешь, это не твое! А потом думаю: почему нет?

Спектакль "Исхитрилась, или плоды просвещения", Юрия Цуркану, "Антрепризаимени Андрея Миронова"

- А что – какую-нибудь шляпку особенную?

- Да хоть сумочку и шляпку. Понимаете, я люблю все остроумное, а не такое… гранд-дамистое. Хочу быть … не скажу слово «клоун», которое очень люблю, оно тут не совсем верно… Но во мне сидит желание немножко быть «белой вороной», что ли. Возраст – не возраст, а я не хочу идти, как все в толпе: той же походкой, в том же сером цвете и так же наклонив в ноги голову. Чувствую протест. Хочется быть белой, пушистой, оригинальной. Даже могу никуда не выходить – а дома так одеться и увидеть себя такой. Меня это тонизирует и всовывает в другой образ, который дает силы жить дальше.

- Сейчас все стали стараться выглядеть моложе. Это инфантилизм или что?

- Ну почему? Это забавно; надо обязательно выглядеть моложе, но не такими ужасными способами, как мы видим иной раз. Подтяжки нередко превращают лица словно в клоны испорченные. Красота же умного пожилого человека бывает потрясающей… Но если, допустим, мешки под глазами из-за болезни, ужасный подбородок в полкило висит, и есть возможность исправить дело не меняя мимику, пластику лица, свой образ, то почему нет? Ведь если больны связки, мы их лечим. Если кто-то лысеет, он втирает луковый отвар, чтоб попышнее была шевелюра. Больных собак по врачам возим. Почему женщине не привести себя в порядок, чтобы ей не унывать.

Фильм "Видримасгор, или История моего космоса" Яны Поляруш, 2009

- Вы сами что-то делаете ради красоты и молодости?

- Да. Смешно было бы говорить, что сижу сложа руки. Стала плохо видеть – прооперировала глаза. Зрение вернулось, координация улучшилась, даже самоуважение повысилось. Не пугаюсь переходить улицу… и стала моложе. Нужно будет что-нибудь еще – сделаю.

Спектакль "Гарольд и Мод" Григория Козлова, Театр Комедии

- Идеальная женщина – какая?

- Такая, у которой наряду с прекрасными чертами есть недостатки. Понимаете? У которой что-то одно – та неидеальная. Если она уж очень хорошая, все правильно говорит, ни с чем не поспоришь – скучно очень. Это как чистая комедия без трагизма, драма без нелепости… а я люблю трагикомедии. Люблю играть микс, потому что проявление одного из трех оттенков в произведении усиливает и остальные качества.

Если в женщине есть какие-то «проколы», она интересней.

Недостатки запоминаются. Их хочется кому-то исправлять, а кому-то посмеяться над ними. Ведь мы любим ту подругу, над которой с кем-то – да и с ней самой – можем похихикать! Ждем её прихода, чтобы ей же и сказать: а вот какая ты дурочка, что сделала, сделала то-то и то-то. И это живо. А входит программный человек, и все замолкают, поскольку знают – сейчас начнется: «Зачем вы это говорите! Этого я не ем, этого я не делаю!» - и с такими же нареканиями уходит… ужас.
- А должна быть женщина странная, как имя Иллария?

- Должна быть оригинальная. Неоднозначная.

Спектакль "Мужчины в её жизни", Ольга Антонова и Александр Лесков

- И милая… Н вот Наташа из «Астенического синдрома», про которую кто-то написал: «Женщина хоронит любимого мужа – и мир становится таким, какой он есть на самом деле…», - она обыкновенная со своим запредельным горем?

- В жизни все еще страшнее. Конечно, надо быть очень внимательными к окружающим людям. Мы за долгие годы измучены, изувечены государством, да еще и с детства не приучены получать удовольствие от делания благости и удовольствия ближнему. А раз так, то думаем лишь о себе. На экране видим трагическую историю, и кажется что ничего сильнее нет. А если заглянуть в соседнюю квартиру?
Знаете, я всё думаю об этих девушках – террористках-смертницах. Что с ними надо было сделать, чтобы молодые женщины вошли в метро с бомбой? Что у них на душе? Почему они не научены любить, а научены мстить?

- Им сказали, что месть за мужа – любовь и есть.

- Разве на земле, где много людей и детей, мы рождаемся любить только мужа? Убив других людей и себя, она уже не может и продолжать любить его. Не может хранить память о нем. Не может ходить молиться о нем. Женщина рождается, чтобы производить на свет детей, любить, продолжать человечество…

- Так жизнь – астенический синдром или почти смешная история?

- Одно исходит из другого. Это сгусток. Неразделимые вещи. Тогда получается настоящая жизнь. И настоящее искусство. Не бывает людей одного плана… даже трагедийного. Смоктуновский шутил же. Смешной Гамлет его: иронический, эксцентрический. Хотел побаловаться – баловался. Хотел убить – убил. Плакал потом. Ну, неоднозначно же все. Я люблю ехать не по ровной дороге. Чтобы всякие были ямы и болота, и вылезти вдруг на ровный участок, и прокатиться тут. Но когда все время ровно – засыпаешь за рулем.

- А силы откуда брать на кочки, на ухабы?

- Они и даются как испытание. Постарайся справиться. В двадцать пять лет думала: Господи, как тяжело, как много дел, я ничего не успеваю…

Пойду на пенсию – отдохну. Делать буду лишь то, что хочу. Предположить не могла, что теперь будет столько работы в разных театрах, столько работы домашней и какой-то еще.

Сериал "Господа присяжные" Евгения Иванова, 2005

Проблемы множатся в геометрической прогрессии. Оказалось: чем старше становишься, тем больше дел. И все больше сил надо иметь.
А очень уменьшился день. Едва встаешь, на кухню выйдешь, обед приготовишь – уже вечер. Вот понедельник – уже суббота; ты за неделю как мало успел. Вчера был новый год – а нынче первое апреля.

Это странно. В детстве же день был длинный. Перед школой учебники глянешь, идешь в школу, сидишь уроки, обедаешь, потом на каток, встретишься с друзьями, сделаешь домашнее задание, посмотришь телевизор, сходишь к соседям и еще когда спать!..

- Будем считать, что за окном все испортилось, а не в нас, правда же?

- Точно! Шарик быстрее вертится. Виноват лишь он. А что у меня замедленные действия, и реакции, да еще и с памятью неважно, так это сущая неправда.

Беседовала Ольга Шервуд

«Клуб 33,6 млн», №7, 2010, стр. 44-49

Осень в Павловске

Удивительная актриса Ольга Антонова – из тех редчайших женщин, которых чуткие мужчины называют, не боясь тавтологии, женскими (о, сколько мы знаем наших товарок, чей облик испорчен мужеподобностью…). Зрители пишут так: «Из глаз Ольги Антоновой всегда идет мягкий свет. За её героинь почему-то тревожно, может, потому, что абсолютно беззащитны, абсолютно по-детски доверчивы»; «Благодаря Ольге Сергеевне мы осознаем, что в нас, черт возьми, есть еще остатки хорошего, доброго, светлого!!! Не надо стесняться своей нежности, ранимости и т.д.»; «Светлая, искрящаяся, безмерно талантливая! Одна из лучших ленинградских актрис!» Она пришла в знаменитый Театр Комедии Николая Акимова в 1965-м, сразу после диплома. Сцена предложила ей гораздо больше, нежели кинематограф, поскольку в советские фильмы весьма редко допускались эксцентрика, интеллигентность, некоторая «излишняя» богемность вида даже по отдельности, а уж в одной персоне и подавно. Антонова несла (и несет) в себе очевидную сложность, мало кто таковую рад воспринимать. Но увидевший акварельную Илларию из телефильма «Почти смешная история» Петра Фоменко (1977) уже никогда не смог её забыть. А трагическая Наташа в «Астеническом синдроме» Киры Муратовой (1989) поразила совершенно «древнегреческой» мощью актрисы. Новейшие времена принесли Антоновой роли императриц и горожанок, но слишком скоро на экране настала эпоха тотального упрощения, тупой жестокости и нравственной некрасоты, где Антоновой быть не может. Подмостки – Театр Комедии, «Антреприза имени Андрея Миронова», «Приют Комедианта» и другие – остаются местом приложения её таланта и труда.
- Ольга Сергеевна, мало у кого из актрис есть неофициальный сайт, а вот вам поклонники завели. Давно? - Четыре уж года назад. После спектакля подошли две девушки – совсем дети, к удивленью моему, сказали, что открыли сайт на «Народ.ру» и дали бумажечку с электронным адресом. Я поблагодарила, но тогда Интернетом не умела пользоваться. Через год пошла на курсы – не из-за сайта, а просто из любопытства к новому, три месяца занималась, потом купила себе компьютер. Сильно облегчает жизнь. Не надо, например, в восемь утра, как прежде, идти к московскому поезду за сценарием, который еще и окажется плохим. Получаешь его по электронной почте, читаешь, негодный – нажал кнопочку, и нет никакого сценария!
- Вы начали сниматься в творчески зрелом возрасте. Не жалели о «недостаче», упущенных возможностях? - Иногда жалею. А увижу плохой фильм, думаю: слава Богу, меня мимо пронесло. Но ведь палка о двух концах. Актеры должны работать и получать деньги, чтобы жить. Все же лучше иметь всего три настоящие роли, чем такие, как в нынешних сериалах. Там девушки – на одно лицо, как клоны. Прически, манера говорить, характеры; не думают, о чем говорят, - произносят то, что им подсказывают… - Разве их можно обвинить? - Можно. Представьте себе, что это не актриса, а врач, а у вас аппендицит. Ляжете на стол к врачу, которому нужно подсказывать – возьми скальпель, режь вот тут, вытащи вот то? Девочки соглашаются сниматься, не отвечая за свою работу. Стыдно же… Глупенькие, несчастные; в старости будут заливаться краской, когда внуки скажут: бабушка, это ты вот так играла?? На таких рольках не научишься; это не искусство. Это упадок культуры и трагедия страны – такие сериалы. И в кино начинают так же играть…	Спектакль "Мужчины в её жизни", Мэрион Фруд - Нар. арт. России Ольга Антонова
- В вашем доме существовал миф кино? Ведь писатель Сергей Антонов, ваш отец, был также и сценаристом. Вам хотелось в кино? - Нет, нет, я хотела быть журналистом. Просто попробовала в театральный – очень легко поступила, лень было менять… Я вообще ленивый человек. Но если впрягаюсь – не люблю ничего делать плохо. А так – я мечтать очень люблю (смеётся). Думаю, я была бы неплохим журналистом. Профессия уровня актерской: проникновение в новые характеры, открытия, домысливание; иногда – великая помощь… Да, вы, как и мы, под «крепостным игом» начальства, режиссуры; но в журналистике я была бы свободным человеком, как и в актерстве.
В два года	- А правда, что в театр больше ходят женщины? Зрительницы вам ценнее – или актрисе как даме нужно прежде всего восхищение мужчин? - Иногда перед спектаклем заглядываю в зал и вижу только женщин, да каких-то двух-трех мужчин: силком под стопою жены пришел (смеется), тихо её ненавидит, спектакль ненавидит… Но переступаю черту, которая ведет в другой мир, и неважно, кто в зале. Я энергетику зала чувствую – и общаюсь с ней. И когда вижу улыбки или светящиеся глаза, мне все равно, какое это лицо – женское или мужское. - А вы своих героинь создаете больше изнутри себя или из подсмотренного «снаружи»? - Ну точно не прихожу на репетицию с корзинкой, из которой что-то вытаскиваю и навешиваю на себя. Я историю, написанную драматургом, начинаю через себя пропускать, и внутри как бы поселяется некий
персонаж. Который затем неожиданно сам мне что-то дарит, а черточками из замеченных и забытых мною образов удививших меня людей наполняет себя. - Понятно. По кусочкам собирается. А как было в молодости, когда опыт невелик?
- Скажу грешные вещи. Еще была студенткой, выходила на сцену, и мне казалось, что я сто лет там. Я как бы давно-давно актриса, все умею. И грубо говоря, чему меня учат? Гениальный был педагог Борис Вольфович Зон – так ненавязчиво вел учебную программу, что вселил в нас уважение к этой профессии, и уверенность в себе. Только гораздо позднее, когда съела уже не одну ложку дегтя, очень стала в себе сомневаться. И чем больше живу, тем чаще думаю: Господи, чего полезла в актрисы? Я же совсем не актриса. Ничего не умею. С каждой новой ролью думаю: вот сейчас все увидят, что я абсолютная неактриса. Ни-че-го не умею. И чтобы прикрыть этот ужас, этот стыд, начинаешь работать, отыскивать, быть честной с собой – чтобы как-то «обмануть» других. А потом уже выходишь не ты – образ, с образа взятки гладки; а я опять вроде беру вожжи в руки и управляю этим существом.	Студентка театрального института, 1963
- А в жизни? Вы с ней всегда легко справлялись? - Детство было, наверное, мучительное. Родители расходились, нас делили, а я жила с отцом; он давал деньги, а я вместо еды покупала какие-то мороженки, игрушки елочные, иной раз приходилось голодной засыпать или у соседей котлеты таскать., клюкву из бутыли, за что мне очень попадало… Заболела туберкулезом позвоночника, в гипсе лежала два года с половиной в санатории под Свердловском. Но зато я там многому научилась: играть в шахматы, вышивать, полюбила читать. И вот что странно – если у больных детей что-то	Фильм "Почти смешная история" Петра Фоменко, 1977
получалось, педагоги находили время и занимались с ними, не глядя на часы и не требуя платы. В восемь-девять-десять лет уже понимала, что я абсолютно самостоятельный взрослый человек, и когда говорили «девочка», даже не оглядывалась, знала – это не ко мне обращаются. Какая я девочка? Я взрослая. Но теперь по жизни я… крепкий человек, верный человек… Стараюсь, очень стараюсь быть хорошим человеком, может, не всегда получается. Но когда мне ночью звонят, и плачут, и жалуются, вдруг страшно завожусь и вступаю в передрягу борьбы за кого-то. Однако много раз убеждалась: те, кто заводит, потом… исчезают куда-то. Теперь стараюсь говорить только от своего имени, за себя, и еще за тех, кто умер и за кого ручаюсь. Никому никогда в жизни не отказывала материально, но морально заступаться стало трудно. У человека должна быть сила либо несправедливость снести, либо сказать то, что он думает, самолично.
Фильм "Астенический синдром" Киры Муратовой, 1989	- Нелегко жить с такой строгой позицией… - Ну, я живу, как живется. Стараюсь заниматься ну какими-то уединенными делами. Читать. Смотреть фильмы. Рисовать. Шить. Люблю очень за городом быть, у воды… она меня очень лечит. - Конечно, мечтать там хорошо. - Да. Ненавижу всякие тусовки, дни рождения, праздники – когда скопление народа, не успеваю ни с кем душевно соединиться, охватывает такая горестная тоска, что скорее убегаю домой. Там мне сладостнее.
- А вообще о возрасте думаете? - Никогда. Наверное, я ненормальный человек: у меня ощущение, что вся жизнь – впереди, а пока даже не обучение – предисловие. Длинное такое предисловие, а самое интересное вот-вот начнется, и я с надеждой его ожидаю. - Так это же замечательно! Сильно облегчает, полагаю, жизнь. - Но иной раз думаю про себя: опомнись, сколько тебе лет, зачем ты на это смотришь, это покупаешь, это не твое! А потом думаю: почему нет?
Спектакль "Исхитрилась, или плоды просвещения", Юрия Цуркану, "Антрепризаимени Андрея Миронова"
- А что – какую-нибудь шляпку особенную? - Да хоть сумочку и шляпку. Понимаете, я люблю все остроумное, а не такое… гранд-дамистое. Хочу быть … не скажу слово «клоун», которое очень люблю, оно тут не совсем верно… Но во мне сидит желание немножко быть «белой вороной», что ли. Возраст – не возраст, а я не хочу идти, как все в толпе: той же походкой, в том же сером цвете и так же наклонив в ноги голову. Чувствую протест. Хочется быть белой, пушистой, оригинальной. Даже могу никуда не выходить – а дома так одеться и увидеть себя такой. Меня это тонизирует и всовывает в другой образ, который дает силы жить дальше.
- Сейчас все стали стараться выглядеть моложе. Это инфантилизм или что? - Ну почему? Это забавно; надо обязательно выглядеть моложе, но не такими ужасными способами, как мы видим иной раз. Подтяжки нередко превращают лица словно в клоны испорченные. Красота же умного пожилого человека бывает потрясающей… Но если, допустим, мешки под глазами из-за болезни, ужасный подбородок в полкило висит, и есть возможность исправить дело не меняя мимику, пластику лица, свой образ, то почему нет? Ведь если больны связки, мы их лечим. Если кто-то лысеет, он втирает луковый отвар, чтоб попышнее была шевелюра. Больных собак по врачам возим. Почему женщине не привести себя в порядок, чтобы ей не унывать.	Фильм "Видримасгор, или История моего космоса" Яны Поляруш, 2009
- Вы сами что-то делаете ради красоты и молодости? - Да. Смешно было бы говорить, что сижу сложа руки. Стала плохо видеть – прооперировала глаза. Зрение вернулось, координация улучшилась, даже самоуважение повысилось. Не пугаюсь переходить улицу… и стала моложе. Нужно будет что-нибудь еще – сделаю.
Спектакль "Гарольд и Мод" Григория Козлова, Театр Комедии	- Идеальная женщина – какая? - Такая, у которой наряду с прекрасными чертами есть недостатки. Понимаете? У которой что-то одно – та неидеальная. Если она уж очень хорошая, все правильно говорит, ни с чем не поспоришь – скучно очень. Это как чистая комедия без трагизма, драма без нелепости… а я люблю трагикомедии. Люблю играть микс, потому что проявление одного из трех оттенков в произведении усиливает и остальные качества. Если в женщине есть какие-то «проколы», она интересней.
Недостатки запоминаются. Их хочется кому-то исправлять, а кому-то посмеяться над ними. Ведь мы любим ту подругу, над которой с кем-то – да и с ней самой – можем похихикать! Ждем её прихода, чтобы ей же и сказать: а вот какая ты дурочка, что сделала, сделала то-то и то-то. И это живо. А входит программный человек, и все замолкают, поскольку знают – сейчас начнется: «Зачем вы это говорите! Этого я не ем, этого я не делаю!» - и с такими же нареканиями уходит… ужас. - А должна быть женщина странная, как имя Иллария? - Должна быть оригинальная. Неоднозначная.
Спектакль "Мужчины в её жизни", Ольга Антонова и Александр Лесков	- И милая… Н вот Наташа из «Астенического синдрома», про которую кто-то написал: «Женщина хоронит любимого мужа – и мир становится таким, какой он есть на самом деле…», - она обыкновенная со своим запредельным горем? - В жизни все еще страшнее. Конечно, надо быть очень внимательными к окружающим людям. Мы за долгие годы измучены, изувечены государством, да еще и с детства не приучены получать удовольствие от делания благости и удовольствия ближнему. А раз так, то думаем лишь о себе. На экране видим трагическую историю, и кажется что ничего сильнее нет. А если заглянуть в соседнюю квартиру? Знаете, я всё думаю об этих девушках – террористках-смертницах. Что с ними надо было сделать, чтобы молодые женщины вошли в метро с бомбой? Что у них на душе? Почему они не научены любить, а научены мстить?
- Им сказали, что месть за мужа – любовь и есть. - Разве на земле, где много людей и детей, мы рождаемся любить только мужа? Убив других людей и себя, она уже не может и продолжать любить его. Не может хранить память о нем. Не может ходить молиться о нем. Женщина рождается, чтобы производить на свет детей, любить, продолжать человечество…
- Так жизнь – астенический синдром или почти смешная история? - Одно исходит из другого. Это сгусток. Неразделимые вещи. Тогда получается настоящая жизнь. И настоящее искусство. Не бывает людей одного плана… даже трагедийного. Смоктуновский шутил же. Смешной Гамлет его: иронический, эксцентрический. Хотел побаловаться – баловался. Хотел убить – убил. Плакал потом. Ну, неоднозначно же все. Я люблю ехать не по ровной дороге. Чтобы всякие были ямы и болота, и вылезти вдруг на ровный участок, и прокатиться тут. Но когда все время ровно – засыпаешь за рулем. - А силы откуда брать на кочки, на ухабы? - Они и даются как испытание. Постарайся справиться. В двадцать пять лет думала: Господи, как тяжело, как много дел, я ничего не успеваю… Пойду на пенсию – отдохну. Делать буду лишь то, что хочу. Предположить не могла, что теперь будет столько работы в разных театрах, столько работы домашней и какой-то еще.	Сериал "Господа присяжные" Евгения Иванова, 2005
Проблемы множатся в геометрической прогрессии. Оказалось: чем старше становишься, тем больше дел. И все больше сил надо иметь. А очень уменьшился день. Едва встаешь, на кухню выйдешь, обед приготовишь – уже вечер. Вот понедельник – уже суббота; ты за неделю как мало успел. Вчера был новый год – а нынче первое апреля.
Это странно. В детстве же день был длинный. Перед школой учебники глянешь, идешь в школу, сидишь уроки, обедаешь, потом на каток, встретишься с друзьями, сделаешь домашнее задание, посмотришь телевизор, сходишь к соседям и еще когда спать!.. - Будем считать, что за окном все испортилось, а не в нас, правда же? - Точно! Шарик быстрее вертится. Виноват лишь он. А что у меня замедленные действия, и реакции, да еще и с памятью неважно, так это сущая неправда. Беседовала Ольга Шервуд «Клуб 33,6 млн», №7, 2010, стр. 44-49	Осень в Павловске