|
«Ольга Антонова: «Ощущение дома зависит не от стен, а от людей»
— 2002 г. Валерия Павлова. «Бюллетень Недвижимости» от 4 нoября.
Hа пороге залы в квартире петербургской актрисы Ольги Антоновой замираешь в нерешительности: хочется попросить музейные тапочки. Изящная мебель красного дерева, большие зеркала, на всех стенах - картины, среди которых на центральном месте над диваном - портрет хозяйки дома кисти художника Игоря Иванова, мужа актрисы. Но стоит переступить порог, и буквально погружаешься в уютное домашнее тепло, которое излучает каждый из этих «экспонатов», вплоть до маленьких вазочек и шкатулочек, потому что каждая вещь здесь не просто демонстрирует себя, но служит очаровательной хозяйке. И вот уже круглый столик с изогнутыми ножками приглашает угоститься чашечкой чаю с пирожными и миндальными орешками. Вернее, приглашает Ольга Сергеевна, а мы от приглашения не отказываемся.
- Ольга Сергеевна, как Вам удалось совместить антикварную красоту и домашний уют в этом роскошном интерьере?
- Все дело - в особом принципе подбора вещей: не по «году издания», мастеру или цвету, а по общности ритма и настроения. Пусть разница в годах огромная, пусть мастера не сходятся в своих нравах, но если вещи совпадают по веселости и строю характера, мне этого достаточно.
- А художественный вкус Вашего мужа не протестует против таких вольностей?
- Нет, он тоже легко к этому относится. Мне, например, даже скучно, когда на столе у всех тарелки одинаковые. Пусть они будут одного цвета - допустим, синего, но разных оттенков. Мне кажется, что у каждого человека должна быть особенная чашка. В этом смысле мне очень симпатичны японцы. Они, подавая чай, стараются определить, какая чашка подходит к образу и стилю того или иного гостя. И если они угадывают, и гость восхищен - то это считается высшим достижением гостеприимства.
- Как долго создавалась эта красота?
- Эта красота очень долго создавалась в мечтах хозяев. А живем мы здесь семнадцать лет. До этого жили на Пушкинской. А еще раньше, в детстве, я жила на Малой Садовой - на шестом этаже здания Театра Комедии. Но вообще, когда мы с мужем только поженились, нам некуда было приткнуться, и руководство театра позволило нам поселиться в комнате, где раньше жил сапожник. Окна, двери, пол - все там пропахло сапожной ваксой и кожей, тот же запах вобрали все наши вещи и книги. Так что даже после переезда в другую квартиру нас еще долго преследовал дух сапожной мастерской.
Кстати, эта сапожная каморка в театре находилась в двух шагах от репетиционной комнаты, где мы с режиссером Михаилом Левитиным репетировали тогда пьесу Жванецкого «Концерт дляЕ». И я постоянно опаздывала на репетиции. Тогда я поняла, что постоянные опоздания никак не связаны с расстояниями. Это просто свойство характера, особенно женского.
- Желание создавать красоту возникло уже тогда, в сапожной комнате?
- Да. Тогда у нас еще ничего не было. А рядом на углу находился антикварный магазин. И я после каждой получки бегала туда и покупала кофейные чашечки. Мы ставили их на ящики и любовались ими, потому что кроме этих чашечек у нас с мужем ничего больше не было - мы начинали с нуля. Тогда все старались поменять старые вещи на модные, я же, наоборот, даже у нас во дворе подбирала какие-то табуретки с кручеными ножками. И друзья, увидев, что мы падки на старину, старались нам дарить именно такие вещи.
- В каком из жилищ у Вас впервые возникло ощущение дома?
- У меня ощущение дома зависит не от стен, а от людей и окружающего пространства. Иногда мне достаточно выйти на одну из городских площадей, чтобы почувствовать себя дома. Когда я сворачиваю на Малую Садовую, где прошло все мое детство, уже возникает ощущение дома. Для этого мне даже не нужно входить в подъезд, хотя по той лестнице, где сейчас служебный вход Театра Комедии, я все школьные годы поднималась на шестой этаж: лифт всегда не работал.
- В квартире Вашего детства тоже собирали старину?
- Нет, там, скорее, от нее избавлялись. Тогда подобные пристрастия изобличали «врагов народа». Отец въехал в ту коммуналку, будучи студентом. Помню, у меня была кроватка, у родителей - железная кровать. Еще помню полки, книжный шкаф и письменный стол. Но у соседей была двухкомнатная квартира, где я впервые увидела старинные вещи. Как-то я долго рассматривала у них столик (кажется, из ореха), он был весь резной. Меня он просто потряс. Это был новый мир! Кажется, тогда я и рисовать начала.
- Ольга Сергеевна, в квартире так много мелких предметов - статуэток, вазочек, подсвечников - и два кота. Никогда не думала, что эти удовольствия сочетаемы. Или коты совсем не прыгучие?
- Нет. Они прыгучие, но у них какое-то удивительное чувство такта. За все время их пребывания в этом доме (а старшему коту 17 лет) ни одной вещи ими здесь не было разбито. Вот мы сами разбили много вещей.
- Другие животные были в доме?
- Были птички. Но их пришлось отдать, потому что с котами они совершенно несовместимы. Это был стресс для тех и других. Птицы даже пели только тогда, когда я запирала котов в другой комнате. Теперь птицы живут у наших друзей и все время поют.
- Так все-таки, эта квартира близка к дому Вашей мечты?
- Да. Только бы еще где-то находить силы для уборки, потому что все это радует глаз, только когда чисто. А когда по полу катается, как перекати-поле, кошачий пух, смотреть на это не хочется, я делаю вид, что здесь не живу. Прохожу в спальню и скорее ложусь спать. А что делать, если утром и вечером - репетиции и спектакли?
- Какие еще перемены в квартире планируются?
- Глобальных - никаких. А по мелочи... Ну, например, уже заказан к дивану уголок из красного дерева: на нем будут стоять телефон, пепельница, лампа. Уголок не старинный, но смотреться будет в стиле всей остальной мебели.
- А эта золотая с синим занавеска, которая так подходит к обоям, - тоже антикварная?
- Я ее сшила сама. Трудилась над ней до четырех часов утра, повесила ее на окно, разбудила мужа и сказала: «А ну-ка, иди посмотри». Он посмотрел, пробормотал: «Ну ты сумасшедшая», - и пошел дальше спать. А утром спрашивает: «Это мне приснилось, или ты вправду штору повесила?»
- Ольга Сергеевна, а готовить Вы любите, собирать гостей?
- Если предвидятся гости, у меня мандраж начинается за неделю. Готовлю я хорошо, но большие компании выношу с трудом: больше шести-восьми человек приглашаю с опаской. Да и посадить-то больше народу нам некуда. Вот позавчера брали у соседей круглый раздвижной стол, чтобы разместить двенадцать человек. Конечно, можно было бы пригласить всех на обед в ресторан, а сюда прийти только кофе пить. Но на те деньги, которые пришлось бы истратить в ресторане, я могу своих друзей приглашать каждый день в течение месяца и вкусно их угощать.
- То есть гостей этот дом любит?
- Да. У нас уютно. И наши друзья сюда приходят с удовольствием.
- Существует мнение, что актеры не знакомы с ностальгией по дому. Профессиональная привычка: слишком часто приходится жить на колесах и в гостиницах.
- Меня, где бы я ни была, включая очень дорогие гостиницы, всегда тянуло домой, несмотря на то, что за границей, как правило, есть все. Но все это другое, какое-то не наше. Думаю, что люди, которые это отрицают, хитрят сами с собой. Потому что где бы мы ни были на гастролях, к нам везде подходили те, кто уехал из России, и в глазах у них эта ностальгия читалась без слов.
- Ну хоть когда-нибудь, хоть в каком-нибудь пространстве у Вас возникало ощущение, близкое к домашнему?
- Нечто похожее в Париже возникало. Там есть улицы и дома, очень напоминающие Петербург. Вдруг появляется ощущение, что ты идешь по определенной улице в Питере, и сразу будто бы возвращаешься домой. Я настолько люблю свой город и так привязана к нему, что испытываю наслаждение, даже просто проходя по улицам. Город со мной и разговаривает, и любит меня, и бережет.
- У Вас не бывает ощущения, что Вы живете не в своем времени? Не хочется в дореволюционный Петербург?
- Есть такое ощущение. Я очень понимаю и чувствую время Пушкина и Гоголя в моем городе - до Достоевского. Достоевский появился, а меня будто уже не стало. А пушкинские и сани, и улицы, и наводнения чувствую настолько, словно какая-то часть меня, мои гены очень привязаны к той эпохе. Люди, которые тогда жили, - мои кровные родственники. Причем это не дворцовые люди. А те, что ходили по базарам, полоскали белье в Неве. Я когда гравюры того времени вижу, у меня даже руки ощущают невский холод.
- Оттуда и идеал старой петербургской квартиры?
- Да. Наверное, поэтому и вещи сами сюда приходят. Кто-нибудь из друзей звонит: «Оля, там-то продают то-то, как раз для вас подходящее». А поскольку отец Игоря - краснодеревщик, он приводит эти вещи в порядок, и они становятся как новые. Столик, например, учительница подарила старая. Мы его отреставрировали, он такой изящный, напоминает олененка. На столике не хватало бронзовых деталей, наш приятель вырезал их из дерева и покрасил. Сейчас никто не может отличить, где настоящая бронза, а где «деревянная». По-моему, только у нас, в Петербурге, есть такие мастера. Разве можно не любить этот удивительный город?
Вот вам и секрет «новой жизни старых вещей» в квартире Ольги Антоновой. Она не скрывает своего восхищения ими, и вещи, кажется, платят ей взаимностью. Да можно ли не восхищаться этой женщиной, которая создала в центре современного города свое царство красоты и умудряется в каждый театр, в каждый спектакль приносить эту красоту.
