Н. Коуард. «Сенная лихорадка». Театр «Русская антреприза» имени А. Миронова. Режиссер Наталья Колотова

Пьеса Коуарда — из тех, что в прошлом веке принято было называть «милыми пустяками». В двадцатых-тридцатых годах прошлого века эта комедия была чрезвычайно популярна в Англии, поскольку полностью соответствовала требованиям театрального развлекательного жанра.

Сегодня же такая драматургия воспринимается почти как классика интеллектуальная — в ней есть «английская традиция», продолжающая мотивы Бернарда Шоу и Сомерсета Моэма, ее можно назвать и комедией положений, и комедией характеров, и комедией идей.

По сюжету «Сенная лихорадка» перекликается с романом Сомерсета Моэма «Театр», экранизированным на советском ТВ. Разница в том, что там главная героиня не бросала сцены, здесь же, в пьесе Коуарда, покинув сцену, знаменитая актриса продолжает играть, не может не играть. В жизни, в быту, дома, в семье, с детьми, с мужем, с гостями — ей нужна хоть какая-нибудь публика. Она своей игрой может ввести в заблуждение кого угодно, внушить что угодно и посмеяться над чем угодно, неугасающая пылкость чувств и живость ума — тоже предмет и повод для розыгрыша и одновременно — принцип жизни стареющей актрисы, которая, увы, слишком рано ушла со сцены.

Это именно тот драматургический материал, на котором можно «оттянуться» актерам, тот «прелестный пустяк», который так необходим и так подходит замечательной петербургской актрисе Ольге Антоновой, номинированной за исполнение главной роли в этом спектакле на «Золотой софит». Вообще тема «милых пустяков», драгоценных безделиц, мимолетных жизненных впечатлений вместо «крепких устоев», тема хрупкой и трагически неуместной женственности и живости — это сценическая тема Антоновой. Ее героини всегда знали толк именно в «пустяках», умели — как никто — создавать из мелочей жизни чудную и невероятную картину мира, поражающую в итоге именно своей глубиной и масштабностью.

К сожалению, театр сэкономил на оформлении (или художнике), скудость и аскетизм английской обстановки поражают даже закаленного в коммуналках или на шести сотках питерского зрителя. Иные элементы декораций вообще необъяснимы: стульчики с вынимающимися сиденьями, как в дачном сортире, большой кусок рояля, выкрашенный шаровой краской, — то ли авторы спектакля намекают, что этот инструмент, словно военный корабль, всегда готов к бою, то ли просто Балтийский завод по-спонсорски снабдил театр дешевой корабельной краской: чтобы не пропадала, покрасили рояль. Понятен только натюрморт, нарисованный как продолжение накрытого стола — обманутые натуралистичным холстом, гости тычут в него вилками, понятны чашки, приклеенные к переворачивающейся столешнице, — вполне удавшаяся попытка проиллюстрировать английский юмор подручными пластическими средствами.

Несмотря на этот «английский интерьер», к которому привыкаешь, поскольку ничего больше не остается (реалии выживаемости в условиях антрепризно-репертуарного самостоятельного театра приходится учитывать), спектакль замечателен актерским составом, сыгранностью, прелестными неожиданными и характерными интонациями Антоновой и тем кайфом, который актеры сами получают на сцене — а стало быть, величайшее удовольствие получает и зритель.

Н. Колотова, ученица Л. Додина, не задавалась целью найти новый сценический язык, режиссура носит прикладной характер, но зато она тактично помогает актерам «распределиться» — изящество и яркое своеобразие главной героини, Джудит Блисс, ювелирно и с юмором сведены в дуэтах с голосами и особенностями других персонажей: возникает ясная ансамблевая мелодия, в которой у каждого прозвучит свое соло. Речевая манера Антоновой, как всегда, завораживает, «странность» парадоксальной Джудит заразна — и рядом с нею все делаются немного «с приветом», обнаруживая незаурядные качества. Огромный и совершенно не по-британски темпераментный сын Саймон (И. Паршин), юная красавица дочь, будущая достойная соперница своей маме (И. Волгина), муж Дэвид, писатель-романист в исполнении Р. Фурманова, дикция которого здесь отлично «работает» на образ, — все они эксцентричны и не вписываются в рамки общепринятых норм. Каждый из неординарной семейки приглашает на уикенд своего гостя, совершенно не согласовав друг с другом приглашение, в результате выясняется, что гостевая «японская» комната всех вместить явно не сможет, да и экономка, бывшая костюмерша Клара, истинная англичанка (В. Высочина), тоже не совсем готова к такому количеству гостей, которых надо кормить.

Итогом «отдыха» в загородном доме становится полная неразбериха чувств и симпатий «несовместимых» между собой гостей. Молодой поклонник мамы, неискушенный в правилах хорошего тона спортсмен Сэнди Тирелл (С. Дьячков), внезапно становится женихом дочери, обворожительная светская львица Мира (С. Письмиченко), приглашенная сыном, заводит стремительную интрижку с главой дома, который находчиво использует приключение как материал для своего романа. Дипломат Ричард Грэхем, очень выразительно сыгранный Е. Барановым, гость дочери, утонченный, но чопорный и закомплексованный господин, обычно обдумывающий каждое слово и не допускающий опрометчивых действий, так очарован талантом и внутренней свободой Джудит, что признается ей в любви, хотя секунду назад и не помышлял об этом. Милую же и простодушную девушку Джеки (М. Мокшина), прибывшую по настоянию мужа-писателя, собственно, вообще никто не ждал. Предписанных этикетом правил, установок и хороших манер в этом доме не существует, здесь свои законы, их выдумывает и устанавливает постоянно играющая и интригующая Джудит, которая у Антоновой и немного отрешена — в качестве творца своей реальности, — и в то же время активно включена в действие. И если домашние не теряются в ее «игровом пространстве», то гости временно утрачивают всякие ориентиры и вынуждены прибегать к помощи здорового эгоизма, чтобы вновь обрести привычную почву под ногами. Сыграно все это уморительно смешно и тончайше-подробно, «не спеша», с опорой на индивидуальности и органику, получился великолепный актерский спектакль, комедия и для ума, и для души.

Признаюсь, однако, что загадкой для меня осталось точно переведенное авторское название спектакля, которое, по нашим сегодняшним понятиям, сродни аллергии, — впрочем, если это и есть аллергия, то пусть период цветения, ее вызывающий, длится как можно дольше.

Мария Смирнова-Несвицкая